А они -- я это сразу понял -- уже прихватили с собой Бебера и лежащую поблизости от него, так что он мог при случае подать ей знак, бледную девушку из Дранье, погибшую от аборта.
Кроме того, там были и прежние мои пациенты и пациентки, о которых я прежде никогда не вспоминал, и еще другие, например негр в белом облаке пыли, засеченный насмерть бичом в Топо, и папаша Граббиа, старый лейтенант из тропического леса.
Об этих я время от времени думал -- о лейтенанте, о запоротом негре и еще о своем испанском попе: он тоже явился молить небо, и его крест сильно мешал ему перепрыгивать с одного облака на другое.
Он цеплялся крестом за самые грязные, самые желтые тучи, а я тем временем узнавал все новых исчезнувших, все новых... Их было так много, что поневоле становилось стыдно, почему я не нашел время разглядеть их, когда они целыми годами жили рядом со мной.
И правда, времени нам хватает думать лишь о себе.
Словом, все эти сволочи превратились в ангелов, а я даже не заметил.
Теперь этими ангелами -- экстравагантными и даже неприличными -- полным-полны облака.
